ТАБАКОВ

Из грузинского ресторана на Большой Дмитровской доносилась пронзительная мелодия. Красно-чёрные афиши «Анны Карениной» на театре Оперетты попадали как-то в настроение дня. В Камергерском стояли металлические заграждения. «Что, прохода нет?» — спросила я у полицейского. «А вам куда?» 
Я невольно дёрнула плечом: «Ну куда? К Табакову». «На прощание?» — понимающе переспросил полицейский. «Можно». Я прошла до самого входа в МХТ. Группа людей — человек 100 — в пять рядов у заграждения у входа, все фотографы, все операторы -взгромоздившись, на цветочных тумбах. И — тысячи, тысячи людей по краям Камергерского, с выходом на Тверскую… Неостановимая река людей.

У главного входа в театр — плазменный экран, на котором под звуки грустной скрипки сменяются фотографии Олега Павловича. Из фильмов, спектаклей разных лет. Подъехал чёрный катафалк. В 15.00 вынесли из дверей Малой сцены гроб орехового цвета, зазвучала другая музыка — мажорная, почти весёлая. Помните, вампиловский Сарафанов говорил: «Я играю на танцах и похоронах». Потому что музыка нужна тогда, когда смеются и когда плачут. Табаков любил Вампилова. Памятник ему «пробил» в Москве…

Под музыку все начали аплодировать, кричать «браво». Последний выход. Последняя роль. Последние аплодисменты. Что он сделал, кроме гениально сыгранных ролей в кино и на театре? Создал новый МХТ. Подхватил театр из рук уходящего Олега Ефремова в зыбкие тяжелые странные времена начала 2000-ных, когда никому было не до театра — и сохранил. И создал заново. И превратил в супер успешный. Шёл для этого на риски — звал в труппу сериальных актёров, провокационных режиссёров, слышал осуждения. Не обращал внимания, рисковал. И все по одной причине. Он был Учитель. Педагог. Он умел и любил создавать с нуля. Брать и лепить. Именно при Табакове и благодаря Табакову, состоялись и раскрылись режиссёры Кирилл Серебренников, Константин Богомолов. Табаков практически увёз из Питера блистательных питерских Хабенского и Пореченкова и дал им всем свои cтоличные возможности. А уж учеников сколько он вырастил — все актёрское среднее поколение — ЕГО парни и девчонки. Миронов, Машков, Смоляков, Хомяков, Марина… И следующие, и следующие. Новое здание для Табакерки -оставил. Колледж Театральный оставил. В одном интервью, которое мы снимали давно, 12 лет назад, я спросила Олег Павловича, зачем он живет, для чего все это строит, собирает, создаёт? Он ответил сразу, словно точно зная: «Для того, чтобы другим, пришедшим после нас, было хоть немного легче».

А ещё он никого не бросал. Восьмидесятилетнего Леонида Эрмана, легендарного директора Современника, уволенного из своего «Современника» без «спасибо» по старости — в тот же день взял к себе советником — с зарплатой, кабинетом. Хочешь — ходи на работу, хочешь — советуй. Главное — знай, что у тебя есть тыл. Всем старым актёрам, ничего не играющим, платил достойную зарплату…

С неба в Камергерском летели крупные снежинки. Залепляя глаза. Но люди ничего не видели. Говорят, многие пришли ещё ночью, боясь не пройти, не успеть. Понятно, что в зале на панихиде были свои, родные, которых тоже сотни! Но здесь на улице под летящим снегом стояли тысячи простых зрителей. Его публика. Которые не смогли в этот день остаться дома, отложили все дела, отпросились с работы и пришли проводить аплодисментами своего кумира. Или даже не так: почему-то именно сегодня было очень важно увидеть и почувствовать, что нас много, мы вместе. И Театр для нас — не просто слово. И актёрская профессия — приносит людям пользу. Это важно, заниматься таким делом, которое приносит кому-то другому пользу.

Я делала фото и видео — для истории. Но сегодня нет сил размещать эти снимки. Хочется провожать его другим — счастливым, радостным, в окружении миллионов людей, для которых он что-то да значит.