«Дети белой собаки»

Я бы назвала этот спектакль «Дети белой собаки». Собака и вправду словно все время присутствует на сцене — вот она вылизывает раны умирающему человеку и спасает его. Вот подлый человек гвоздем приколачивает лапу собаки к полу. А вот белая собака выходит на сцену в финале — девушка с длинной косой и в белом платье, чтобы взять человека за руку и отвести на другой берег жизни. Туда, где все свободны, никто не предает, не убивает, там даже налоги не надо платить…

На спектакль «Сукины дети» Клайпедской драмы на сцене театра Маяковского не было ни одного билета. Сложный зал. Билеты дорогие, текст на литовском. Но все пришли на Имя. Последний спектакль Эймунтаса Някрошюса. Последний в Литве, потом был еще один в Польше и все. Шок от ухода. Римас Туминас рассказывал, что за несколько месяцев они виделись, шутили, обещали друг другу жить. Хотя после этого спектакля ты понимаешь, что Някрошюс с тем другим миром давно был на «ты», все понимал про него.

В интервью нам директор Клайпедской драмы Томас Йочис сказал, что они возили этот спектакль много уже по миру, были в Шанхае, в Венгрии, в Санкт-Петербурге на Балтийском доме. Цель одна: эту работу должно увидеть как можно больше людей. Някрошюс жив — пока мы его помним…. «Сукины дети» — репертуарный спектакль Клайпедской драмы, театр сейчас на подъеме, он открылся после многолетней реконструкции и уверенно заявляет о себе новым репертуаром, сильной актёрской труппой, становится одним из ведущих театров Литвы. Приход в Клайпеду Някрошюса дал театру новые горизонты, было много планов, обсуждался «Дон-Кихот»…

Моя личная история с Някрошюсом началась в 2003-ем , когда на сцене театра на Таганке мы все смотрели шестичасовой «Вишневый сад» с Людмилой Максаковой, Игорем Гординым, Ингой Оболдиной… Шесть часов новых на тот момент ощущений для меня погружения в иной мир. Казалось, это трудно — оказалось легко и просто. Игоря Гордина я видела и сейчас на спектакле в зале, как и Виктора Сухорукова, Кирилла Серебренникова, Дмитрия Крымова, Анатолия Белого, моих друзей — театральных подвижников Надежду Егорову и Сашу Таттари. Возможно из-за дороговизны билетов в зале не было студентов – будущих режиссеров. Сам Някрошюс рассказывал, как он студентом мастерской Андрея Гончарова в ГИТИСе на галерке балкона Маяковки смотрел все спектакли театра. Говорят, у Някрошюса были сложные отношения со своим Мастером – но когда Гончаров ушел из жизни и был маленький фестиваль его памяти, Някрошюс (уже звездный режиссер с мировой славой) отказался от какого-то статусного фестиваля и привез свой спектакль на фестиваль памяти Гончарова.

Еще вспоминается, как Алексей Бартошевич недавно на лекции рассказывал, что спектакли Някрошюс делал как табуретки. Просто и понятно. При этом он весь – ввысь в небо. Вне быта. В других мирах. Мирах метафор и символов. И литовских мифологем. Наверное, потому так трудно нам понять всё в спектаклях Някрошюса — не зная досконально и глубоко литовских национальных корней. В спектакле «Сукины дети» запомнилась фраза про «ты же литовка, борись, иди до конца!» Я сразу вспомнила письма другого великого литовца, семиотика Альгирдаса Жюльена Греймаса. Когда его верная собака заболела, он говорил ей: «Рудис, борись, будь до конца литовским псом»… Литовский характер — что мы знаем о нем? и что понимаем, когда видим такие спектакли?

Мой вечер после спектакля завершился попыткой найти на русском языке роман Саулюса Шалтяниса «Kales Vaikai. Cукины дети» — а не найдя, я нашла старый фильм «Ореховый хлеб», 1977 года – по этому роману Шалтяниса в 1978 Борис Морозов поставил легендарный теперь спектакль «Брысь, костлявая. Брысь»… Сила театра и в том тоже, что начинаешь искать, читать, расширяешь свои горизонты.

Никто не знает, что станет с театром Някрошюса и его спектаклями завтра. И потому смотреть их сегодня – возможность еще раз услышать последние и главные мысли Мастера. Например, про то, что как ни была бы близка смерть – никто не отнимет у человека право на новое начало жизни.

Марина Меркулова
Главный редактор
www.artistchannel.ru