Крина Анна
Притча о современных взрослых

О чем могут рассказать сутки из жизни таежного райцентра? Чем такое незамысловатое действие может загипнотизировать зрителя? При чем не просто заинтересовать, а именно загипнотизировать. Спектакль поставлен действительно прекрасно: мизансцены, свет, необычная музыка и раскаты грома заставляют зрителя полностью погрузиться в происходящее. Но и воспринимать его начинаешь как сон, будто и сам ты был когда-то той Валентиной, тем Шамановым.

Пьеса Вампилова “Прошлым летом в Чулимске”, увидевшая свет в далеком 1972 году, повествует о суровой действительности людских отношений, о том, как люди варятся в котлах своих трагедий, то и дело выплескивая эту жидкость на других людей, даже не замечая этого. И появляются новые люди, которые еще не успели обзавестись собственным котлом. Такие как Валентина. Прекрасная, молодая, веселая и задорная девочка, размахивающая ведром с утра пораньше, бегает босиком, радуется просто потому, что начался новый день. На веранде чайной, где работает Валентина, она находит другого человека — эвенка Илью. Он чем-то похож на Валентину: добрый, веселый, простодушный, всегда на помощь придет. Одна беда — пьет водку, да и вообще выглядит смешно. Он эквивалент прекрасной, доброй девочки Валентины, только взрослый, а потому в окружающих вызывает лишь жалость. Образ Ильи в постановке несколько гиперболизирован: очень уж он громкий и странный, все играет на своем варгане да смеется. А если разговор заходит о его не самой простой жизни, он тут же засобирается обратно в тайгу. Он ведь человек не глупый, просто избегающий. Простой человек жаловаться не привык — довольствуется тем, что имеет.

Вслед за Ильей и Валентиной на мезонинчике над чайной появляется Кашкина в исполнении Регины Щукиной и начинает свой монолог о том, как же это нечестно, что стоит такая хорошая погода в рабочий день, а как только отпуск — так сразу дождь. Да и все герои спектакля, кроме Валентины, появились на сцене не с улыбкой на лице: Кашкина недовольна погодой, Мечеткин недоволен спящим на общественной веранде Ильей, а когда пришла Анна Хороших, ее тут же упрекнули в систематических опозданиях и недостатке самодисциплины. Но вернемся к Кашкиной, образ которой в спектакле резко отличается от Кашкиной в пьесе. Здесь она больше не носит белых блуз и светлых юбок, здесь она — женщина в строгом, почти современном брючном костюме, которая выглядит почему-то старше самого Шаманова. И одно дело, когда 28-летняя девушка в легком летнем образе кокетничает со своим любовником следователем и совсем другое, когда это взрослая строго одетая женщина играет с пистолетом в руках. Образ Кашкиной здесь несколько трагичнее. Она много двигается по сцене, паясничает и просто бегом, как влюбленная девочка, бежит в свою аптеку после разговора с Шамановым. При всем при этом она же ведет себя строго-отстраненно со всеми остальными героями, ее не очень-то волнует их мнение о ней. Кашкина железной хваткой вцепилась в Шаманова, готовая терпеть любые конфликты, крик и даже явное к ней безразличие. Ведь ей он нужен, и она будет бороться за него “зубами и ногами” — любыми способами. Это образ отчаявшейся женщины, чей мир завязан только на ней самой, на собственных потребностях. Однако она давно поняла, мир не склонен выдавать радости в избытке, поэтому она лишь хватается за то немногое, что может дать ей человек, которому она безразлична.

Еще один непростой женский образ — Анна Хороших в исполнении Зои Буряк. Приятная и добрая женщина, которая может и приласкать и за себя постоять. Вот только и у нее есть своя трагедия: перед ней всю ее жизнь стоит выбор между любовью к мужчине и любовью к ребенку. И сделать этот выбор она не может, точнее, она выбирает бездействие и терпит его последствия. Она сильна, чтобы поддержать любого, но никто не поддержит ее. Она сильна перед внешним миром, но ей не хватает сил для собственной борьбы.

Муж Анны, Афанасий Дергачев, это сухой, лысый, невысокий инвалид с достаточно тяжелым характером, что совсем не соответствует Вампиловскому “видному мужику”. Дергачев Андрея Шимко даже не может самостоятельно встать на ноги, что заставляет его выть от бессилия, но все равно он не станет просить жену о помощи. Дергачев бессилен перед своей инвалидностью, бессилен простить любимую женщину, которая встретила его с войны с чужим ребенком на руках. И все что он может — это запивать свое бессилие алкоголем, то и дело вымещая свою боль и агрессию на жене.

И среди всех этих людей Валентина влюбляется в следователя Шаманова. Да он и сам, кажется, был когда-то таким же счастливым и беззаботным, как Валентина, только это было очень давно, а теперь в голове одна лишь мысль: хочется на пенсию. Хочется, чтобы все это скорее закончилось. Роль Шаманова исполнил Андрей Некрасов. Его Шаманов получился апатичным, ничем не интересующимся, отстраненным персонажем, которого к жизни возвращали только нередкие вспышки агрессии. И то как-то очень вяло, будто человек похоронил себя заживо. Человек, которому временами собственное тело кажется чуждым. И вот Шаманов в своем сонном бреду замечает, наконец, чуть ли не под дулом пистолета, ее — жизнь, настоящую и летящую мимо прямо сейчас. Он замечает ее в Валентине, а вместе с ней и весь остальной мир начинает играть другими красками. Только мир горел не долго. “Так жить нельзя!” — говорит его герой перед встречей с Валентиной, но встрече не суждено состояться. Жизнь снова отворачивается от Шаманова, но он уже поверил в этот шанс, он бежит за ней и… Снова, снова ничего не может исправить, не может помочь. Он снова абсолютно бессилен, снова погружается в сон.

А Валентина росла меж ними всеми, как одуванчик пробивается сквозь асфальт, она жила, и никто ее не замечал. Она чинила свой палисадник, потому что так надо, потому что когда-нибудь люди поймут это. Все вокруг свои палисадники давно уже бросили, ведь это напрасная трата времени. А она верила, что это не так. Стоило этой вере пошатнуться, стоило только послушать этих взрослых, умных, умудренных жизнью людей, как и в Валентине что-то треснуло, что-то сомкнулось. И все равно теперь, Шаманов, Пашка или Мечеткин, все равно как поступить, потому что очень больно. Утром чулимская чайная увидела уже другую девушку. Надломленную, но не бессильную. Она будет чинить свой палисадник одна, если придется. Ведь посетители чайной бессильны.

Вот — люди. Все, так или иначе, сломлены. И боль эта останется с ними навсегда. И они сдались боли. Потеряли надежду и не могут сделать выбор в пользу исцеления. Плывут по течению, не зная, что может быть по-другому. Мир обошелся с ними однажды плохо, а они сразу и поверили, что это — их новая норма. Будто они бессильны изменить ее. Этот спектакль нельзя назвать изображением застойных 70-х или даже общества того времени. Такое общество существует и сейчас. Это люди, чья юность была так похожа на юность Валентины. Но теперь они взрослые, и иногда им кажется, что они бессильны. Им кажется, что они не могут помочь ни себе, ни кому-то еще, потому что когда-то сказали — такова жизнь. Но жизнь не такова. Они позволяют жизни быть такой. Для них и создан этот спектакль, чтобы посмотреть на себя со стороны, чтобы больше не закрывать глаза перед своей болью и болью других людей.