«Пад ми, бойс»
На входе в кинозал я увидела Василия Ивановича Бочкарева. Но он же не играл во «Взрослой дочери…»?
Подхожу к нему, спрашиваю. Василий Иванович улыбается – нет, не играл, но и на самом спектакле бывал, и в интернете смотрел запись и даже на большом экране тоже видел. Я удивляюсь: «Тогда что вас сегодня сюда в кинотеатр Октябрь заманило?»
Мы стоим с Василием Ивановичем и пытаемся разобраться, зачем здесь каждый. Я, например, самого спектакля на сцене не видела, смотрела только на экране планшета в интернете. Конечно, мне важно увидеть именно на большом экране, как настоящее кино. Я журналист, много лет снимаю телеспектакли и убеждена, что телеверсия может быть не хуже настоящей – театральной. Василий Иванович думает о другом – о времени, которое живое. О том, что, пересматривая что-то знакомое, ты фиксируешь, как твое восприятие меняется во времени. Значит, ты живешь, двигаешься, меняешься. Как это почувствовать, если не с помощью погружения в прошлое?
Спрашиваю: вам грустно, что Васильев не работает в России, что таких режиссеров сейчас нет. «Но почему.., — говорит Василий Иванович, — есть Римас Туминас, например. Тоже говорит с небесами, деликатный, трепетный, с воздухом вокруг… Женовач. Шапиро…» Уже после показа, конечно же, люди в зале сетовали, мол, это обидно и несправедливо — что театр у Васильева отобрали, что вынудили уехать.. «Ну хватит. Не надо. Бросьте, — отмахнулся Васильев. — Это жизнь, Бэмс!»
Главного героя спектакля – Бэмса, в исполнении Альберта Филозова – театроведы называют альтер-эго Васильева. Он такой: неудачник, по мнению удачливых дельцов, бизнесменов, приспособленцев и просто подлецов. Все имел – все потерял – ничего не хочет возвращать. Хочет прижаться между нот в любимом музыкальном произведении и все. Пьеса Виктора Славкина когда-то сформировала весь творческий метод Васильева – нет внешних конфликтов. Нет противостояния. Не надо выбрасывать из своей жизни даже предавших тебя – ведь тогда ты выкинешь и часть своей собственной жизни. Весь конфликт – в тебе самом и в тебе одном.
Перед показом Васильев сказал, что за 40 лет (спектаклю в 2019 ровно 40 лет) ничего не изменилось. «Кока-кола» только везде продается, а раньше была дефицит. В остальном – не изменилось ничего. Для Васильева не изменилось – он же про человека, а человек не меняется.
Еще рассказывал, что фильм на основе спектакля он снимал одной камерой. Каждый день придумывал для оператора хореографию, балет. Как «станцевать» нужный кадр. В итоге снимал 2-3 минуты в день при норме — 12 минут готового материала. Конечно, в бюджет не уложился и съемки закрыли. Итого – сейчас имеем версию только части спектакля. На вопрос, надо ли и можно ли снимать телеверсии спектаклей, Васильев ответил: да. Просто язык другой искать, как передать. Как перенести на пленку.
В финале вышел на сцену Эммануил Виторган. Садиться не стал. Пусть три кресла останутся пустыми – в память об ушедшем три года назад Алике Филозове. Об ушедшей 8 лет назад Лиде Савченко. И о погибшем еще в 1988 Юрии Гребенщикове…
Сам Анатолий Александрович был не то, чтобы бодрым, но таким – активным, разрешал всем себя снимать, обещал еще ставить спектакли. Показалось, что сам разговор с нами, наши вопросы были ему не очень интересны.
Но это же Васильев. Лаборатория. Пространство уникальных. Одиноких. Избранных.
Да, а песня «Пад ми, бойс» — главный хит спектакля — стала первым золотым диском в истории звукозаписи. В 1942 году ее продажи превысили 1 200 000 экземпляров.
ММ главред www.artistchannel.ru
