А вокруг цвели яблони…
Нынешний год – яблочный. Открываешь ленту социальных сетей и то там, то тут везде мелькают фотографии деревьев, склонившихся под тяжестью зрелых, сверкающих на солнце плодов…
Я начала ходить на репетиции «Войны и мира» весной 2021-го, когда яблони только зацветали. Знаю, что до этого Римас Туминас долго работал с актерами и всей творческой командой «в дистанте», он – в Литве, они – в Москве. Но в конце марта худрук Вахтанговского вернулся после самоизоляции в театр, и репетиции пошли ежедневными марафонами. Помню, как практически в самом начале он сказал: «Это спектакль о том, что никто не хотел умирать. Помните, такой фильм был литовский?» Сидящий рядом композитор Гиедрюс Пускунигис сразу добавил: «Это цитата, ее полный текст: «А вокруг цвели яблони, и никто не хотел умирать».
Впервые про «Войну и мир» в театре заговорили еще в 2017, после триумфальной постановки «Царя Эдипа». Спустя год, на одном из вечеров композитор Фаустас Латенас даже посетовал: «Не успеет Римас зайти в театр, как все вахтеры и билетеры атакуют, мол, так что же будет дальше, мы ждем. Но большие вещи не рождаются просто так, придумал и сделал. Даже в мыслях новая постановка растет как ребенок». Многолетний соавтор Фаустас Латенас, «композитор печали и надежды», трагически уйдет из жизни в ноябре 2020-го, не успев написать музыку к новому спектаклю. Римас Владимирович скажет о нем: «Я похоронил друга, и спектакль будет посвящен его памяти». В музыкальную ткань «Войны и мира» вплетена мелодия Фаустаса Латенаса к спектаклю «Вишневый сад». Именно этой работой в 1990 году открылся Вильнюсский Малый Театр – о чем думает режиссер, «кольцуя» свою самую первую значительную постановку и сегодняшнюю «Войну и мир»? И сопровождая этой музыкальной темой знаменитый диалог князя Андрея и Пьера о смысле жизни? Именно там звучат слова: «Высшее достижение человека состоит в том, чтобы хотеть жить».
Сегодня Театр им. Евгения Вахтангова – большая театральная империя, спектакли идут на шести сценах. За счет собственных средств театра продолжается реконструкция и превращение в культурный центр дома во Владикавказе, где родился Евгений Вахтангов. Слово «дом» звучало чаще всего в процессе репетиций «Войны и мира». Римас Туминас увидел роман-эпопею Льва Толстого, прежде всего, как высказывание об отчем доме. Здесь зритель не увидит ни Кутузова, ни Наполеона, ни народа, ни батальных сцен. В центре внимания – семьи. Ростовы, Болконские, Безуховы, Курагины…
Из репетиций острее всего запомнилась сцена, когда искался рисунок ухода из жизни князя Николая Болконского. Евгений Князев, слегка согнувшись, как раненый зверь кругами бродил по пустому пространству… Помните, у Толстого герой ищет, где бы прилечь: «Он ходил, примеривая каждый уголок. Везде ему казалось нехорошо». Человек не знает, в какой час завершится его земная жизнь. А что, если старый князь, закрывая глаза, боится не проснуться? У Толстого напрямую этого нет, но гений Туминаса как раз в том, чтобы пробрасывать, предупреждать, подготавливать нас, зрителей, к тому, что случится позже. Ведь все пока вместе и счастливы. Скоро всё рухнет. Но пока всё хорошо. Как сыграть это «пока»?
Или сцена первого бала Наташи. На репетициях я увидела удивительную, возможно случайную, метафору, когда сначала Наташа кружит в вальсе с князем Андреем, как вдруг его место занимает Пьер. Не важно, что в окончательный вариант эта сцена не вошла, но и в этом весь Туминас. В предугадывании, в намеке, в полувзгляде.
Кто будет играть главные роли в спектакле, долго оставалось тайной. В приказе о начале работы был просто перечень актерских фамилий. На каждую роль месяцами пробовались по три – четыре человека. Но режиссер кого-то не оставил, заменил уже этой осенью. И не важно, мастер ли ты или стажер труппы. На сцене критерий один – не врать. Так, как они – Ольга Лерман, Мария Волкова, Людмила Максакова, Евгений Князев, Юрий Поляк, Виктор Добронравов, Андрей Ильин, Ирина Купченко, Сергей Маковецкий, Анна Дубровская… Перечислила только несколько имен, но в этом спектакле весь ансамбль – на искренних нотах. Когда Римас Владимирович проводил разбор после прогона и актеры спектакля буквально заполнили сцену, мне вспомнилась юбилейная фотография труппы, которую делали недавно к столетию театра. Это оттого, что «Война и мир» — густонаселенная работа, здесь заняты все поколения вахтанговцев. При этом спектакль прозрачный и воздушный, здесь каждый рассказывает про свое одиночество. Оно сквозит из всего: из пустоты сцены, из серой стены, из костюмов пастельных тонов, из черных ядер, и даже из пронзительного бала Наташи, где кружат в вальсе только два человека. И никого вокруг. Эту ВОЙНУ каждый человек проходит в одиночку. У каждого с ней свои счеты. В своем собственном МИРЕ.
Помните у Толстого: «И нет величия там, где нет простоты, добра и правды»? Поразительно показано бородинское сражение. На огромной пустой сцене только Николай Ростов. Он — сказочный эльф, «щелкунчик» — хохотунчик в начале спектакля. Но в третьем акте герой вдруг поднимается до трагических высот, накалывая и вскидывая на штык солдатские шинели. Вместо людей – вещи, которые всякий бросает, уходя в вечность. Отчего же так много времени и сил мы тратим на бренное, ненужное, неважное, лишнее в жизни? Князь Андрей в этом спектакле не произносит свой отчаянный монолог про «жизнь не кончена в 31 год», он высокомерен, холоден. Амбициозно сжигает рекомендательные письма отца, съедаемый изнутри непомерной гордыней и готов за минуту славы, торжества над людьми отдать всё. Он губит Наташу тем, что не умеет любить и прозревает только на пороге ухода из жизни. Туминас сводит в одном действии две смерти – в грязной оборванной шинели, перепачканный кровью, на одной ноге уползает из этого мира Анатоль. И совсем по-другому покидает землю князь Андрей Болконский — весь в белом, с золотыми эполетами, аристократично выпрямленный, натянутый как струна.
Декорация «Войны и мира» — то ли мраморная скала, то ли огромная книга. Лаконичная красота. Вселенная, на фоне которой одни жалки и ничтожны, а другие масштабно величественны. Изредка появляются яркие детали – вот проплыло пианино, пролетел шарф, взмахнули красным платком – но тут же всё исчезает. На таком фоне не сфальшивишь, всё выпукло, зримо. «Главное – не искусничать. Не выходить на сцену голыми мастерами. Никаких лишних жестов. Всё только глазами. Элегантно и просто», — повторяет Туминас, возвращая на пьедестал театра главную вахтанговскую ценность: актерское искусство. Как-то на репетиции молодые актеры, готовясь сыграть смерть князя Андрея, сложили кровать из шинелей, окружили героя какими-то ящиками. Пришел Римас Владимирович, поулыбался, помолчал. А потом со свойственной ему иронией сказал: «Да, в таких декорациях любой сыграет». Позже в интервью он добавит: «Был соблазн на громадную пустую стену и видео пустить, и эффектов добавить. Но нет. Прошло время «крутого» театра. Театра «по поводу» Толстого, Шекспира, Чехова. Сегодня время театра – няни. Сказку рассказать, утешить».
В каком возрасте мы читали роман Льва Толстого? В каком перечитывали? Теперь к этим вопросам добавится: «А в каком смотрели в театре?» С юности в каждом из нас живут «клише» про этот самый главный роман Толстого, в спектакле с удивлением отмечаешь новые фразы, другие смыслы, удивляешься: как же ты пропустил это раньше и мог бы прожить всю жизнь, не уловив таких важных слов. Про что эта новая «Война и мир», спектакль, который выбрали к постановке в честь 100-летия Театра им. Евгения Вахтангова? «На свете счастья нет, но есть покой и воля», — писал Пушкин. «Нам всем обещали счастье. В детстве. Родители говорили, что пусть у них не получилось, но у нас непременно будет счастье», — говорит Римас Туминас. Но сам ставит — про несчастных людей. Красивых, сильных, умных, добрых – но они все несчастливы. Их души рвутся, как испорченная виолончель Сони. Никто ни в чем не виноват – но каждый несчастен. И никто не хочет умирать.
В спектакле рефреном звучит молитва «Ты моя Мати, Царице небесная». «Смерти нет», — иногда говорит Римас Владимирович и улыбается. Я давно уже знаю этот его философский настрой, он часто повторяет слова поэта: «Радость иль беда постучится в мой дом, скажу: «Заходи, авось проживем». Это такой истинно вахтанговский дух: понимание бед и проблем, но возвышение над ними. Десять лет назад, к 90-летию театра, Римас Туминас сочинил «Пристань» и занял в том спектакле всех «великих стариков». Но за эти годы они потихоньку ушли – Галина Коновалова, Юрий Яковлев, Вячеслав Шалевич, Владимир Этуш, Василий Лановой… Год назад, в декабре, режиссер месяц провел в Германии на лечении в абсолютно темной комнате. О чем думал долгими днями? Как умудрился почувствовать далекую историю как свою и нашу биографию и сказать со сцены главные слова тем, кому не успел при жизни – маме, отцу, ушедшим друзьям?
«Мне грустно и легко, печаль моя светла», — снова вспоминается Пушкин. А Римас Туминас подтверждает: «После Лермонтова я хотел ставить только Пушкина. А после Пушкина – Толстого… В театре я делаю то, чего мне не хватает в жизни». А мы, зрители, и приходим в театр за тем, чтобы получить то, чего не хватает нам. Светлую надежду. Даже когда вокруг война. Слом эпох. События, в которые нас вовлекли против нашей воли. Несчастья, несправедливость, обман. Мы ни в чем невиноваты. Просто надо жить, ведь вокруг цветут яблони. Жизнь стоит того, чтобы тратить на нее столько сил. И даже если в пьесе герой погибает, то зритель должен дописать новый акт, в котором герой продолжает жить – так считает Римас Туминас. Режиссер, который на наших глазах становится классиком, задающим безмерные горизонты. И сложивший новую формулу нового театра: «Поставить не ставя и сыграть не играя»…
Нужен ли сегодня театр? Стонущий от пандемии мир еще год назад легковесно решил, что театр относится к добавочным ценностям, без которых в эпоху испытаний можно обойтись. Мол, в «театре жизни» разыгрываются трагедии помощнее и пострашнее. Где-то театры попеременно работают, где-то до сих пор закрыты. Гуманитарный ущерб от этого нам всем еще предстоит осознать, ведь задача искусства – гармонизировать мир. На подобном фоне — большая удача, что спектакль «Война и мир» дошел до зрителя. Что он научит нас – нет, не сражаться. Не сдаваться.
Прочитала в комментариях в соцсетях мнение одной зрительницы, что такого спектакля мы сегодня и не заслуживаем. Может быть. Слишком долго мы все смотрели придуманный «крутой» театр, чтобы так в одночасье принять и осознать философское полотно – осмысление, куда и к чему пришел мир за 200 лет. И что же делает человека – человеком? Счастье или страдание?
«Если у меня не получается очень хорошо, то тогда я делаю хорошо», — говорил театральный художник Сергей Бархин. У Римаса Туминаса получилось очень хорошо. Пусть у спектакля случится большая жизнь, поездки и фестивали, пусть его увидит мир. Осенью 2019, еще до пандемии, мы снимали фильм о гастролях вахтанговских спектаклей «Евгений Онегин» и «Дядя Ваня» в Париже. Фильм завершался словами: «Говорят, Римас Туминас приступил к репетициям «Войны и мира». Что ж, Марсово поле в Париже – подходящее место для новой премьеры».
А ведь что написано – непременно сбудется?
Марина Меркулова
Май – ноябрь 2021
Оригинал статьи
«Учительская газета», 7 декабря 2021 г.
